Святилище «Саттайи Обау», расположено на территории Лезгорского склепового могильника, на холме. Святилище было реставрировано в 2011 году. 

«Сатайи Обау» — это маленькая зальная церковь, перекрытая ложным сводом. Датировка — XVI-XVII вв.  Внутри про­стенком с высокой аркой стрельчатой формы с горизонтальной «полочкой» постройка разделена на «наос» и алтарь. В западной стене имеется входной проем, похожий на лазы в склепы, но зна­чительно крупнее их (около 1 м высотой). Алтарная часть освещается небольшим окном. Интерес­но, что над входом со стороны интерьера был вставлен сосуд-голосник, от которого сохранился четкий отпечаток. Снаружи на боковых наклонных фасадах храм имеет по три горизонтальные полочки, роднящие его с прочими «горскими» храмами и погребальными сооружениям. Но по общей форме завершения Сатайи-Обау несколько отличается от последних — кровля храма была горизонтальной и, возможно, покрытой плоскими плитами. Памятник завершался коньком, на вос­точном конце которого выбит четырехконечный крест.

Функциональная принадлежность этой постройки была под вопросом до тех пор, пока под земляным полом наоса не были открыты три погребения в каменных ящиках — два мужских и одно женское, причем сходство найденных в них предметов указывает на близость их по времени. По­гребения совершены головами на запад — то есть «по-христиански», но при этом некоторые детали обряда (например, наличие в ящиках угля) говорят об активном проникновении в него местных (не сугубо дигорских, а вообще характерных для Северного Кавказа) обычаев.

От одежды женщины сохранились, среди прочего, фрагменты ткани с орнаментом, имеющим абсолютную аналогию в Белореченских курганах. В одном из мужских погребений (видимо, самом позднем) найдены фрагменты орнаментированного сосуда из бесцветного стекла, имеющего практически прямой аналог в тех же Белореченских курганах и очень близкий — в дигорском селении Махческ, недале­ко отсюда. Считается, что эти сосуды происходят из Мурано (около Венеции), хотя есть гипоте­за М. Г. Крамаровского, что их изготовляли в итальянских колониях в Северном Причерноморье^[3]. Форма пуговиц из открытых нами погребений также имеет ближайшие параллели в Белоречье и в так называемых «кабардинских» курганах. Таким образом, точно определяется культурное окружение, в котором эти захоронения совершались. Указанные аналогии датируются вкупе XIV-XVI вв., но венецианские сосуды такого типа в настоящее время относят к концу XV — раннему XVI вв. Поскольку итальянские колонии в Причерноморье прекратили свое существование в 1475 г., есть все основания считать время совершения погребений близким к этой дате. В принципе, нельзя уверенно судить о дате постройки храма по находящимся в нем могилам, но в данном слу­чае, по всей видимости, мы имеем дело с церковью, специально построенной в качестве семейной усыпальницы, причем, возможно, когда одно из захоронений уже существовало. Таким образом, достаточно уверенно можно отнести храм к середине — второй половине XV в. Богатый (сравни­тельно) инвентарь погребений и сам храм — свидетельство того, что его владельцы принадлежали к местной социальной верхушке, имевшей средства на покупку «престижных» вещей и построй­ку усыпальницы. Часть этих вещей изготавливалась, видимо, в каких-то предкавказских центрах, возможно, в районе Белоречья, где в то время существовало крупное и богатое поселение. Ряд же предметов из указанных могил является импортом, попадавшим сюда через причерноморские генуэзские колонии. Существенно, что по легенде Сатайи-Обау является местом погребения родо­начальника ведущей лезгорской фамилии. Этой персоной можно считать одного из погребенных в храме, второе же мужское захоронение принадлежит, вероятно, его сыну. (Белецкий Д. В   Сатайи-Обау. К вопросу о датировке позднесредневековых «горских» построек).